АВТОР: Ми-чи
БЕТА: Ворд, но замечания и критика приветствуются
ФЭНДОМ: «Хроники Сиалы»
ПЕЙРИНГ: Мумр/Угорь
РЕЙТИНГ: R
САММАРИ: Герои не мои, всё, описанное здесь не имеет место быть, за исключением одного абзаца, честно стыренного мною из канона. В любом случае денег не получаю, не претендую и не надеюсь.
РАЗМЕЩЕНИЕ: с разрешения автора.
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Немного АУ, ибо происходящее предполагает время, после описанного в книге, но основное содержание фика отражает сюжет всего цикла. Только под другим углом зрения. И моменты, используемые в тексте, есть не что иное, как слабые попытки обоснуя, вырванные из контекста, и нагло использованные автором.
В горах Отчаяния ночи были холодными. Лютый мороз обрушился на горы в начале месяца и до сих пор не уходил. Ему удивлялись даже видавшие виды ветераны. На самом северном рубеже Валиостра люди были привычны к злым шуткам природы, но господствующий в этом феврале холод могли выдержать не все. Лазарет был заполнен. В основном обморожения- при долгом стоянии на стене крепости руки буквально примерзали к оружию даже сквозь самые теплые перчатки; некоторые слегали с пневмонией - от ледяного ветра не спасали ни подбитые мехом куртки, ни волчьи шубы. Лекари выбивались из сил, пытаясь поставить воинов на ноги, но Одинокий Великан неотвратимо терпел потери. Холод оказался серьезным соперником. Терпеливым и безжалостным. Почти непобедимым.
читать дальшеДежурства на стенах сократили вдвое. Мера опасная, но многочасовое стояние под безжалостным ветром грозило истреблением всего гарнизона Диких Сердец. К борьбе с холодом подключились маги. Вокруг каждого война, заступающего на дежурство, они создавали сферу, которая должна была защищать от непогоды. Но даже она не могла справиться с беспощадным холодом. Люди ничего не могли противопоставить обозлившейся на них стихии. А в том, что это именно месть, злость богов, уже почти никто не сомневался. Природа не была способна на такое. Для нее самой это было самоубийственно.
Режущий мелкой ледяной крошкой ветер буйствовал во дворах неприступной крепости. Для него не были преградой высокие и толстые стены. Запуская свои руки-сквозняки в каждую щель и каждый коридор, ветер помогал своему брату холоду выиграть битву за северный оплот людей. Люди пока держались, считая дни до долгожданной весны.
Но до весны еще далеко. А сейчас можно согреться горячим телом. Стройным, сильным, смуглым телом. Запустить руки в волосы, сейчас распущенные и разметанные по подушке черным шелковым водопадом. Приникнуть губами к горячей шее, почувствовать щекой дыхание - сбившееся, хриплое, как после долгой тренировки с клинками. И если присмотреться, то можно увидеть пар, поднимающийся в холодном воздухе от двух разгоряченных тел.
Мумр не видел ничего, кроме приоткрытых, искусанных и оттого ало-красных даже в темноте губ напротив, не обращал внимание на едва сдерживаемые стоны, срывающиеся с них. Он чувствовал только желанное тело в руках и дрожь, проходящую по нему. Дрожь не от холода, а от желания. И от этого начисто сносило крышу. Потому что невозможно оставаться в сознании, когда самое желанное на свете тело ощущаешь в своих руках. Нет мыслей и не возможно выразить свое желание в словах, что бы прошептать. Чистое наслаждение. От которого темнеет в глазах, как от боли, и спирает дыхание, как от страха. Из горящих легких, сквозь стиснутые зубы вырываются звуки, так не похожие на стоны страсти. Скорее звериный рык. Победный рык хищника, загнавшего свою жертву. Ощущения похожи на боевую ярость, осознание скорой победы. Похожи, но гораздо, гораздо сильнее. Дикое, неконтролируемое чувство.
Он забывал дышать. Он чувствовал, как горят мышцы от долгого напряжения, от яростных движений, как по лицу стекают капли пота и, срываясь с подбородка, капают на подушку.
Угорь сжал руки на плечах мужчины, выгнулся, запрокинул голову, закусил губу, захлебнувшись стоном. Мумр и сам был на пределе, но злость от того, что любимый кончил раньше, захлестнула его. Необъяснимое, неправильное чувство, но оно застилало последние мысли в голове, заставляя ожесточенно двигаться, сжимать в руках податливое тело, не контролируя себя, чувствуя только усталость и желание. Мумр наклонился, прикусил соленую кожу на плече мужчины, скользнул губами по шее вверх, ловя языком капельки пота, приник к губам требовательным, жестким, жадным поцелуем и в последнем яростном толчке кончил.
- Ты меня раздавишь. – хрипло сказал Угорь, когда Мумр обессилено повалился на него.
Фонарщик как мог сдвинулся. Узкая кровать не была предназначена, что бы в ней размещались двое взрослых мужчин. Тем не менее, Мумр подумал, что это самое удобное и теплое место во всей Сиале.
Они восстанавливали дыхание, согреваясь телами друг друга, не нарушая уютную тишину. Мумр наблюдал за мужчиной, удобно привалившись спиной к стене.
Угорь. Опасный, загадочный, но такой невыносимо прекрасный, когда вот так лежит с закрытыми глазами, тяжело дыша, а капли пота, поблескивая в слабом свете, скатываются по смуглой коже. Мумр не удержался, склонился на мужчиной, прижимаясь губами к его губам, словно выпрашивая один короткий, необходимый поцелуй. Угорь ответил, растягивая губы в улыбке.
Такой горячий, любимый.
Мумр усмехнулся. Ну что за романтический бред витает у него в голове? Кто бы мог подумать, что суровый воин может вот так нежно кого-то обнимать, перебирать в пальцах локоны волос и думать совсем как юная восторженная девица. Да и кто бы мог подумать, что всегда холодный, сдержанный горракец в постели окажется таким страстным. Впрочем, Мумр был уверен, что таким Угря видел только он. И ему пришлось приложить немало усилий, что бы Угорь спустя долгое время мог ему настолько доверять и полностью расслабиться рядом с ним. Но Но усилия того стоили. За них в награду он получил самое прекрасное, самое желанное на всем свете тело.
Но Мумр не обманывался. Не в плотском удовольствии было дело. Он просто любил. Так, как никогда и никого до этого. От того близость этого мужчины сводила его с ума, туманя мозг романтическим бредом. Хотя еще пару лет назад…
Два года назад, собираясь в столицу, что бы проводить господ эльфов Дикие Сердца и подумать не могли, чем это путешествие обернется для них.
Они не были друзьями в полном смысле этого слова. Как Делер с Халасом, например. Угорь держался слишком холодно и не подпускал никого к себе ближе, чем того требовала совместная служба. Нет, Мумр доверял гарракцу. А как иначе? От того, насколько ты полагаешься на своего соратника, зависит твоя жизнь. Но друзьями они не были.
Все изменилось во время этого треклятого (или все же благословенного?) похода до Храд Спайна. Что их тогда сплотило? Мумр и сам вряд ли смог бы ответить. То, что из всего отряда они вернулись в числе немногих? Нет. Это лишь следствие. Все началось раньше, чем они дошли до Заграбы.
Еще по пути в Ранненг, Гаррет спросил у Мумра про Угря.
– Не знаю, он не склонен рассказывать о своей прошлой жизни, – развел руками Мумр. – Да мы и не лезем. Прошлое – это личное дело каждого. Вон Пепел – это командир Шипов у Великана – раньше был мелким воришкой. Еще мальчишкой к Диким попал. А теперь мы с ним хоть за Иглы Стужи пойдем. И плевать мне, кем он был раньше – вором, убийцей или похитителем старушек. То же самое и про Угря. Не хочет рассказывать о своем прошлом – это его личное право. Я Угря десять лет знаю, и никаких сомнений в его храбрости никто из наших ребят никогда не испытывал. Правда, ходил слушок, что он из какого-то знатного рода. Не простой парень. Ты посмотри, как он с клинками обращается – будто бы с ними и родился! Истинный дворянин.
Сказал тогда, но мысли так и не выкинул. Впервые за 10 лет знакомства с гарракцем, Мумр заинтересовался им. Он ведь и вправду совсем ничего не знал о нем. Ну не знал и не знал. И жил себе спокойно. Спрашивается, что тогда то изменилось? Что-то изменилось. Мужчина стал его неуловимо притягивать. Он стал подолгу наблюдать за тренировками Угря с клинками. Восхищаться техникой, смертоносным танцем. Да и невозможно было не увлечься этим зрелищем. В своих движениях в бою с невидимым противником Угорь был завораживающе прекрасен.
Во время дневных переходов и совместных ночных дежурств Фонарщик неизменно заводил разговор с Угрем и за месяцы похода услышал от мужчины больше слов, чем за все десять лет совместной службы. Он пытался разговорить война, ненавязчиво, опасаясь быть заподозренным. Хотя в чем его можно было подозревать, Мумр и сам толком не знал. Разве что в любопытстве. Но Фонарщик смутно понимал, что не любопытство движет им, когда он, затаив дыхание, слушал рассказы Угря о странах, лежащих далеко за горами карликов.
Всем своим видом Угорь излучал притягательную загадочность, недоступную понимаю обычного человека. И Мумр не мог разгадать его тайну.
Впрочем, вскоре Мумр и забыл, что хотел что-то узнать. Присутствие их рядом друг с другом стало само собой разумеющимся. И в привычку вошли их постоянные разговоры, треп ни о чем, хотя и было это похоже на то, если бы Мумр разговаривал с зеркалом. Угорь не изменял себе и в основном был немногословен. Но и к этому Фонарщик быстро привык и считал правильным. Ему вообще все в гарракце казалось правильным и интересным.
О красоте и притягательности мужчины Мумр тоже стал думать как-то незаметно для себя. В какой-то момент в тренировках гарракца он перестал обращать внимание на танец клинков, весь поглощенный зрелищем движения стройного, сильного, смуглого тела, блестящего в лучах тусклого осеннего солнца. Угорь был неприлично красив. Да и поход выдался долгим и вовсе неудивительно, что Мумр испытал вполне конкретный интерес к другу. Впрочем, Фонарщик был не уверен, что мужчина разделит его увлечение. В Одиноком Великане такие связи были не редкостью, но и распространяться о них, было не принято. Крепость, полная воинов, многомесячная служба, холодные ночи – в таких условиях будешь кидаться даже на дерево с дуплом, не то, что на мужика. Такие вещи были понятны, но не обсуждались среди воинов. И Мумр был совсем не уверен, что Угорь разделяет его взгляды на то, что ночи нынче осенью прохладные.
Но желание Фонарщика росло с каждым днем. Он перестал наблюдать за тренировками Угря, пытаясь отвлечься всем чем угодно. Они почти перестали, как прежде, разговаривать во время дневных переходов, и мало по малу Угорь опять оказывался едущим в одиночестве где-нибудь в конце отряда. Такой хмурый, что даже Кли-Кли не решался с ним заговорить. Но тогда Фонарщик этого не замечал, поглощенный своими нарастающими чувствами, сомнениями и мыслями.
И сколько бы это продолжалось, если бы не та стычка с орками? В битве нельзя давать волю эмоциям. Это чревато. Мумр отлично это знал, но не мог заставить себя прекратить выискивать в свалке высокую, знакомую фигуру. Высматривал и не находил. Отвлекся, позволил себе переживать, вместо того, что бы защищать свою жизнь. За что и поплатился. Орк налетел словно ниоткуда. Тело Мумра действовало само. Биргризен остановил удар топора в дюйме от лица Фонарщика. Мумр видел блеснувшие клыки орка, усмешку, исказившую его лицо, и глаза полные ненависти и презрения. Орк неуловимым маневром ушел из под тяжелого клинка и,, замахнувшись, опустил топор. Мумр не успел бы ничего понять, даже если бы орк закончил свой удар. Мужчина почувствовал удар в бок, и, не устояв на ногах, рухнул на землю. Он успел почувствовать прикосновение холодной стали к голове и блеск лезвия топора у самого своего лица. Орк захлебнулся победным криком и рухнул рядом с Мумром. Угорь с каменным лицом вытащил из его тела клинок и, коротко взглянув на Мумра, подал ему руку. Того взгляда Фонарщик не забудет никогда. В его глазах Мумр увидел столько страха, боли, беспокойства и ярости, что не было больше терзаний «поймет - не поймет». Все и так стало ясно.
А потом Угорь зашивал ему рану на лбу, и, не смотря на боль и кровь, Мумр млел от аккуратных прикосновений, и ловил улыбку на тонких губах гарракца, и беспокойство во взгляде.
А потом была ночь в замке. Ночь, полная нетерпеливых, быстрых, страстных ласк. Горячих и нерешительных поцелуев. Оба понимали, что эта ночь вполне могла быть их последней. И брали от этой жизни все.
Впрочем, даже спустя два года, их ночи такие же страстные. Жизнь, которая зависит от остроты лезвия твоего клинка, заставляет использовать каждое мгновение.
Заставляет любить так сильно, как в последний раз.
Понедельник, 15 Февраля 2010 г.